Различные фестивальные мероприятия проходят в разных местах, на разных площадках, одновременно, по очереди и внахлест. Здесь концерт, там – другой, тут – спектакль... А еще конкурсы, пресс-конференции, награждения и прочее. Всюду, если ты лишен способности раздваиваться, «растраиваться» и даже «расчетверяться», попасть невозможно. Поэтому приходится выбирать. Многое из того, что ты не увидел, можно добрать вечером по телевизору: большая часть телеканалов показывает фестиваль.

Но на открытии побывать обязан каждый, тем более что на нем выступает и сам Александр Григорьевич Лукашенко. Меры безопасности принимаются серьезные: если на любое другое действо ты можешь попасть благодаря обычному бейджику, висящему на твоей шее (упаси господь забыть или вообще потерять), то для гала-концерта нужен и специальный пропуск с надписью «Аккредитация пресс-службы президента Республики Беларусь». Говорят, что такие пропуска давали не абы кому, а только достойным.

Кроме того, всех досматривали, пропускали через металлоискатель и даже... ощупывали. О предстоящем «досмотре путем ручного ощупывании» прессу предупредили загодя, попросив отнестись к процессу с пониманием. «Обычно женщин таким образом досматривают женщины, а мужчин – мужчины, – сообщили нам на инструктаже, – но для журналистов мы попросили сделать исключение, поэтому мужчин будут ощупывать женщины и наоборот». Мы обрадовались, но, как выяснилось впоследствии, напрасно: нас жестоко обманули.

Досмотр всех видов происходит очень быстро и даже в атмосфере некоторой душевности: и у милиционеров, и у прочих сотрудников на лицах доброжелательные улыбки, все шутят. Но дело свое знают. Журналистский ряд напротив сцены полностью занят пресс-службой в штатском, «представители СМИ» рангом пониже (или повыше?) расположились и на крайних сиденьях стратегически важных рядов. Когда по лестнице начинает спускаться Лукашенко, народ встает и аплодирует. Батька приветственно сжимает руки, время от времени останавливаясь (по-моему, нарочно) совсем не рядом с сотрудниками своей «пресс-службы». Те, если и напрягаются, то для постороннего взгляда незаметно: к непредсказуемости президента здесь привыкли.

А из нашего окна

После концерта, который, к слову, транслируют и на большой экран на улице, – салют. Но все это мелочи по сравнению с тем, что представляет собой вечерний, он же ночной, Витебск, который, в общем-то, весьма недурен и в дневном исполнении. Но после наступления темноты – это сказка. В центре подсвечено все, что только можно подсветить, – здания, парки, мосты через Западную Двину, лестницы... Где-то цвета постоянные, где-то – меняются, огоньки по Кировскому мосту бегут, переливаясь. Так происходит каждые выходные, в дни фестиваля – еженощно.

Мне очень повезло с видом из окна гостиницы: река, мост, через реку – монастырь на холме с извилистой лестницей к нему, купола шести храмов, шпиль ратуши. А какой салют показывали у меня в окошке! Это вам не на улице голову задирать и дымом дышать – лежишь в кровати и любуешься.

Город необыкновенно чистый и абсолютно безопасный. Особенно в дни фестиваля, когда сюда стягивают лучшие силы. «Силы» хорошо воспитаны и крайне любезны, никаким проявлениям законного веселья не препятствуют, но в случае чего действуют без промедления. К нашему фотографу, даме приятной во всех отношениях, как-то увлекшейся ночной съемкой в мрачном закоулке, подвалили три молодца – на предмет «сфоткаться», а заодно и познакомиться. Фотограф не успела даже испугаться, как откуда не возьмись нарисовалась милиция и надежд на ночное приключение ее лишила.

И – к вопросу о европейских свободах. Швейцарская коллега, мечтательно глядя на дюжих омоновцев, прогуливающихся по улице Суворова (местному Бродвею – с ресторанами, торговыми палатками и площадками для «нефестивальных» артистов), заметила: « А у нас в подобных местах наркодилеры так и шмыгают... Не-ет, уж лучше полиция».

Салют – ночью, а днем в моем окне шел концерт нон-стоп: из-за реки с утра до позднего вечера доносилось пение, там был свой, уличный фестиваль. Дважды в сутки звонили монастырские колокола, шумел народ на улицах... Кафе, рестораны, забегаловки работали не то что допоздна, а «дорана», и если сначала от этого праздника я слегка обалдела, то потом начала испытывать в нем просто физическую потребность.

Наутро после закрытия фестиваля (хотя оно и не знаменовало конец, как и открытие не знаменовало начало) еще пели, плясали и торговали сувенирами, еще были переполнены кафе, но ощущение наваливающихся будней ошеломляло. Как, и это всё? Гости потихоньку разъезжались, толпы туристов редели, погода портилась, а впереди ждала работа...

Дети и взрослые

Но все это было потом, а пока шел фестиваль и конкурсы. Конкурсантов от Эстонии было двое: в детском участвовала десятилетняя Алика Милова из Нарвы, в конкурсе молодых исполнителей – АртС (Артем Савицкий) из Таллинна. Обоим не слишком повезло. Хотя – это как посмотреть: участие в «Славянском базаре» – само по себе везение. Поэтому ребята не расстроились и готовы к новым свершениям.

Алике нравятся уроки русского языка, физкультуры и музыки, зато не нравится математика. Она играет на гитаре (пальчики не болят!) и на фортепиано, обожает танцевать. Предпочтения в еде – макароны с сыром, куриное филе с рисом, груши и бананы. Перед сном иногда читает. Главная страсть – пение, и в нем она весьма преуспела, исполняет очень сложные и для более старшего возраста произведения. Художественный руководитель Алики Юлия Кузьмина говорит, что с Аликой работать легко и интересно: она проникается песней духовно, ей всегда необходимо понимать, о чем она поет. А это свойственно не каждому ребенку.

Добавим от себя – и не каждому взрослому. Далеко за примером ходить не надо. Вот, например, отнюдь не конкурсантка, а вовсе даже – если не ошибаюсь –  заслуженная артистка Украины Тина Кароль дала дрозда на открытии фестиваля: зажигательно исполнила песню «Черемшина». По буйности аранжировка явно конкурировала с цветением самой черемшины, а поющая ломалась как свинья на веревке и так стреляла глазами, что сильно рисковала окосеть. Короче, невольно вспомнилось известное хулиганство – вместо «Вівчаря в садочку, в тихому куточку» исполнять «Вівчаря в садочку, задрамши сорочку, жде дівчина, жде». Манера исполнения Тины соответствовала последнему варианту.

Но вернемся к нашим. Обладатель ослепительной улыбки АртС учится в ТТУ (специальность – телекоммуникации) и пишет песни. Творчество ему ближе, но на всякий случай, как он считает, нужна и «мирная» профессия. Артем впервые выступал перед аудиторией в шесть тысяч человек, говорит, что в первый день даже немножко растерялся. Но теперь он готов открывать для себя новые горизонты и, возможно, очень скоро отправится на новый конкурс. Впечатления от Витебска у Артема такие: «Здесь здорово, классно! Люди отличные. А как чисто и красиво! А нам говорили, что здесь тоталитаризм, нищета и все ездят на „Жигулях“...»– «“Жигулей“ много видел?» – спрашиваю. – «Пару раз, как и в Таллинне»,  – смеется АртС. 

Здесь шагал Марк, тут отдыхал Илья, там правил Всеслав

В Витебске, как известно, родился великий художник Марк Шагал, поэтому здесь есть два его музея – Дом-музей и Арт-центр. Первый восстановлен по фотографиям и эскизам (во время войны Витебск, мягко говоря, был сильно разрушен), второй – современный, в котором представлены литографии и офорты.

А неподалеку от города, километрах в двадцати, находится Здравнёво – усадьба Ильи Репина. Дом, растащенный на дрова после эмиграции детей художника, восстановлен, природа вокруг потрясает, в двух шагах от дома течет река. Обстановка располагает к творчеству, но талант, к сожалению, дается не каждому.

Еще мы ездили в Полоцк – необыкновенно красивый и тоже очень чистый, просто вылизанный, город в сотне километров от Витебска. Здесь на крутом берегу Двины сохранился знаменитый Софийский собор, который за свою историю побывал и православным, и католическим, и униатским. Теперь это музей, в котором бережно сохранены воспоминания обо всех этих периодах, здесь же проводятся органные концерты. А вот Спасо-Ефросиниевский женский монастырь – действующий, но тоже открытый для посещения.

В помещении бывшего иезуитского колледжа теперь размещены два факультета университета. Здание недавно отреставрировано, выглядит как на картинке. В центре города – огромная площадь Свободы, от которой уходит бульвар Франциска Скорины. На нем, в числе прочего – памятник букве «у краткое» (есть такая в белорусском алфавите) и Центр Европы. Известно, что таковых в Европе несколько – кто-то считает с островами, кто-то – без,  но по одной из версий, центр (по внешнему виду больше напоминающий пуп) располагается именно здесь.

Еще в Полоцке есть замечательные музеи – книгопечатания и ткачества. Экспозиции действительно интересны, экскурсоводы – выше всяких похвал.

Белоруссия спасет мир?

Ну и конечно, нельзя не упомянуть о еде. Восемь дней в Витебске подарили мне – не знаю сколько точно, боюсь взвешиваться – несколько лишних килограммов. Драники такие и сякие – с грибами и фаршем, с колбасой и свининой, – мачанки, клецки, галки, пирожки, колбаски, оладьи, бабки... Как это вкусно! Надеюсь, что и полезно. Не просто надеюсь, верю. Но хочется сказать и о недостатках тамошнего сервиса: есть же пятна и на солнце.

Так вот, для того чтобы отведать всей этой вкуснятины, нужно изрядно потрудиться. В большей части ресторанов стараются накормить тем, в чем Белоруссия явно не сильна: например, шашлыками, причем дожаренными не всегда. Забавно – месяц назад в Ереване мы сбивали ноги в поисках шашлыков... Мир что, сошел с ума? На вопрос в ресторанах, где традиционная белорусская кухня, мы получали традиционный ответ: мол, спросом не пользуется.

Интересно, а в поисках чего как оглашенные метались по городу русские, украинцы, поляки, швейцарцы, эстонцы, итальянцы? Видели бы эти ресторанные работники, с каким аппетитом уписывал драники китайский коллега, впервые их отведавший... Но это мы ему подсказали, что надо заказывать, а как бы он иначе об этом деликатесе узнал? Отсюда – и кажущееся отсутствие спроса. Лучшее заведение города по всеобщему признанию – кафе «Бульбяная»: шесть столиков, теснота, самообслуживание. Но еда – см. выше по списку. Не пиццу же мы приехали есть в Витебск, честное слово!

Второе пятно – обслуживание. Неспешное, ленивое, по-советски суровое. В редких случаях тебе приносят то, что ты просил («ой, извините, я перепутала» или «у нас кончились сухари» – это еще хорошо, бывает и «нет, я точно помню, что вы заказывали именно это»), и в редких случаях быстро («ой, извините, я опять забыла»). Столы «под заказ» перестают обслуживать за полтора часа до назначенного времени: нет, их не накрывают, просто за них перестают пускать («вы все равно не успеете кофе попить, это долго»). Такое впечатление, что зарабатывать ни официанты, ни владельцы точек общепита не хотят.

Официантов и метрдотелей в Витебске стоит хорошенько обучить (в том числе и накрывать столы, и раскладывать приборы, и разливать вино, и общаться с клиентами), а с необучаемыми заведениями фестивалю не стоило бы заключать договоры: гостям выдают «васильки» – специальные деньги на питание, а отовариться на них можно лишь в ряде кафе и ресторанов. И часть из них позорит город и портит общее прекрасное впечатление.

А в остальном... Мужчины галантны, женщины привлекательны, все вместе – терпеливы и радушны, город фееричен. И никаких, подчеркиваю, признаков тоталитаризма, которым нас тут пугают. Люди в большинстве своем Батьку уважают, при этом признают необходимость конструктивной оппозиции, но таковой не видят – «а, одни клоуны, чего хотят – непонятно». Да, зарплаты слегка поменьше, чем у нас, но квартплата – что в Витебске, что в Минске – за трехкомнатную квартиру да в отопительный сезон – около двадцати евро. Почувствуйте разницу.

Сейчас в Европе начали поговаривать, что, может быть, белорусская модель – как раз модель будущего. Как знать, не исключаю.